Что добавить к «Колхуям»?

Популяризировать современное искусство удается лишь отдельным «художественным «сектам»

«Секта» в «Эрарте»

Очередной свой проект участники художественной «секты «Колдовские художники» назвали «Ленэнербэ». Как и само название, практически каждый экспонат выставки, которую принял в своих стенах музей современного искусства «Эрарта», — сплошь – провокация. Провоцирует даже подзаголовок экспозиции: «Тайное знание радикалов и мерзавцев». О том кого и в чем — идейные вдохновители «секты» Андрей Кагадеев и Николай Копейкин: «Наше правительство является хранителем тайного знания. Об этом поведал сам Герман Греф. Во время последнего экономического форума, прошедшего в Петербурге, он так и сказал: «Мы — правители, мы обладаем тайным знанием, которым мы делиться с народом не собираемся. А вы все – радикалы и мерзавцы». Вот так он в общем-то и сказал. Мы тогда решили исследовать эту территорию сами, чтобы увидеть ее глазами «радикалов и мерзавцев». Территория, говорят, была доступна только избранным, но мы вот не послушались и полезли туда со своим рылом свиным. Хрю».

Результат — портретная галерея «правителей, обладающих тайным знанием: от Петра до Владимира Ввладимировича. — продолжают Копейкин с Кагадеевым. – Нам кажется, наше правительство не слишком популистское – оно делает хуже, но чтобы стало лучше. Как говорят доктора: «Лекарство не всегда должно быть сладким».

На портреты лихих казаков — особый комментарий: «Мы не знаем даже происходит ли деградация, может — наоборот – градация. Весь мир спорит, обсуждает ай-фоны, ай-пады, а у нас – возрождается казачество. Своих машин не выпускаем — на конях будем ездить», — развлекаются основатели «секты».

[quote]Основная же цель экспозиции, по их словам, — «драматизировать идиотические события и идиотизировать драматические», а также «разочаровывать обывателя, очарованного потоком околонаучных фактов, псевдокультурныхценностей, квазиплодотворных идей или политических лжетеорий, в изобилии поставляемых средствами массовой информации и не только ими».[/quote]

«Секта», существующая с 2002 года и сокращенно именуемая «Колхуи», была основана живописцем Николаем Копейкиным, фронтменом группы Н.О.М. Андреем Кагадеевым и художником Владимиром Медведевым. По их собственному признанию, цель «Колдовских художников» — с разной степенью скандальности демонстрировать «плоды своей деструктивной деятельности, привлекая новых единомышленников». Предыдущий выставочный проект группы «Либидо — Ленинградский институт брака и домашнего очага» «покушался на традиционный институт брака, за что был подвергнут жёсткой критике в прессе и изгнан с выставочных площадок».

Помимо портретных галерей на экспозиции выставили зарисовки «Вход в астрал, НЛО над Дворцовой площадью, «Люк-глюк», как будто принесённый с улицы, зловещая «Чудь белоглазая», «плакат под 30-е» — «Баба Военга», «невинные объявления» «Выбиваю дурь» и «Убиваю по фотографии» и даже интерпретации тайны перевала Дятлова и истории Денисовского человека.

«Человек денисовский» и хтонь петербуржская

Последнюю, по словам куратора выставки Павла Маркайтиса, представил художник Денис Донченко. «Это человек сложной судьбы, очень тонкий скульптор, график, который, к сожалению, потерял зрение. То есть это работы, которые сделал незрячий художник. Это было сложный проект — что-то на грани околожурналистского исследования и фейковой науки – это был объект, который был сделан вручную и показывал «след жизни» денисовского человека», — рассказал он.

Одиозный характер проектов и неоднозначное восприятие не мешает «Колдовским художникам на протяжении десяти лет вести свои «исследовательские» проекты и выставлять выявленные «аномальные результаты» на суд зрителей.
«Вокруг «Ленэнербе», например, они создали свою собственную мифологию, — продолжает Павел Маркайтис. — Мифологию своей группы — вся выставка — плод их коллективного исследования, которое они предприняли в отношении аномалий Петербурга, его пространства. У нее даже был такой подзаголовок «Выставка посвящается ученому «Ленэнербе», который впервые стал исследовать хтонь петербуржскую…Ее посмотрело довольно много людей. Параллельно в городе шли другие выставки, и вся пресса «гудела» в общем-то о них. Но выставка «Ленэнербе» своего зрителя нашла. И не удивительно: это один из лучших вариантов развития отечественных сатирических традиций в духе Гоголя, в духе Салтыкова-Щадрина, или известных русских советских мастеров политической сатиры «Кукрыниксы», или тех же «Митьков»..

Честные попытки Эрмитажа

Популярность проекта «Колхуев» скорее приятное исключение из правила, нежели тенденция, если говорить о жизни инсталляций из разряда «современное искусство». «В Петербурге нет напряженной современной художественной жизни, как в каком-нибудь Нью-Йорке или Берлине, — комментирует ситуацию научный руководитель Музея истории Петербурга Юлия Демиденко. — В конце 1980-х-начале 1990-х зачатки ее вроде бы появились, но потом как-то растаяли… Нет городских пространств с достаточной степенью безопасности и свободы выражения, независимых от бизнеса, властей и идеологий… Конечно, есть Этажи (лофт-проект на Лиговском, 74 – прим. авт.), Ткачи («креативное пространство» на набережной Обводного канала, 60 – прим. авт.) и проч., спасибо и на том, но бурлящим котлом идей и проектов они не становятся, оставаясь, по большей части, галерейным пространством»

На экспозициях музеев современное искусство, по словам Демиденко, также представлено «странно».

«На постоянных выставках оно не представлено почти никак. Есть так называемый Музей Людвига в Мраморном дворце Русского музея, но кто туда ходит? Есть отличные выставочные программы Эрмитажа. Вообще, так или иначе, в Санкт-Петербурге в последние лет 15 были показаны настоящие звезды: и Виола, и Хадид, и Калатрава, и Гормли, и те же Чепмены. Вот в нашем музее показали и Кейджа. Более того, Государственный Эрмитаж честно пытался встроить в ряд современного искусства и отечественных мастеров – Пригова, Кабакова.
Однако картины эволюции современного искусства ни один из не только питерских, но и вообще отечественных музеев так и не дает», — резюмирует эксперт.

Схоже описывает жизнь современного искусства заведующий отделом современных течений Русского музея Александр Боровский.
«В Питере совсем немного профессионалов, ориентирующихся в современном искусстве. Это связано в первую очередь с системой образования: существует масса факультетов, курсов, образовательных программ, в рамках которых обучение построено так, что адепт (ученик) воспринимает термины современного искусства уже в дискурсе, то есть в рамках того, что уже формализовано и существует в виде определенных представлений.
Для того же, чтобы создать нечто принципиально новое нужно выйти за рамки определенных представлений. Большинство деятелей современного искусства, которые нередко одновременно являются и критиками в отношении своих коллег, как правило, воспроизводят «общие места» существующей матрицы…
…Есть много прекрасных художников в городе, которые неплохо пишут: Дашевский, Шверцов. Но само понимание искусства – это беда. В системе образования 80-х годов существовало определенное понимание современного искусства, в системе образования 90-2000-х — свое. И всё в виде матриц… А между тем никто с определенностью не решится сказать, что же такое современное искусство – это набор знаковых приемов или имен или репрезентаций знаковых дискурсов?».

С лицом и без лица

На таком фоне проблема создания «внятного» музейного, выставочного пространства для экспонирования современного искусства получает довольно острый и в некоторой степени посткоструктивисткий ракурс.
«В принципе, в мире есть города, вообще обходящиеся без музея современного искусства, и не мне решать принципиальный вопрос – необходим он городу или нет, — продолжает рассуждать Юлия Демиденко. — Однако туристы из-за рубежа неизменно интересуется, есть ли у нас таковой музей, а разговоры о его создании ведутся с конца 1980-х, то утихая, то разгораясь. Т.е. видимо, есть какие-то ожидания, связанные с этой идеей. Наконец, нельзя не учитывать и тот факт, что сама идея создания такого музея в нашей стране впервые была высказана именно в Петроград е — в 1918 году.
Для меня очевидно, что музей современного искусства не может основываться только на местном материале, любой серьезный музей современного искусства – это интернациональный музей. Кстати, первоначальный план музея современного искусства, который вынашивали Малевич, Пунин etc., как раз заключался в привлечении современных западных художников с их «новейшими достижениями».

«Проблема городского музея современного искусства, на мой взгляд, в первую очередь является проблемой поиска собственного лица, — продолжает мысль коллеги Александр Боровский. — Тот же вопрос в 90-е годы вынуждены были решать многие европейские города: одинаковая концепция имен. Многие музеи просто дублировали друг друга: одни и те же имена, геометрические проекции еще что-то…

На раннем этапе становления наши коллекционеры вели себя также. У тебя сколько «Сидорова» — три? А у меня шесть. И получалось, что коллекции просто дублировали друг друга. Сейчас это, к счастью, начало проходить и собиратели искусства уже стараются ориентироваться на собственный вкус. Временами очень даже успешно.
Музей современного искусства есть практически в каждом европейском городке, и они ищут собственную концепцию: кто-то ориентируется на локальные школы, периферию, кто-то на определенные имена, кто-то на стили… и это, на мой взгляд, интереснее, чем Энди Уорхолл и Сол Ле Витт в каждом музее.

На Украине тоже долго искали свою форму управления музеями: в частные музеи приглашали западных, в том числе — английских, экспертов. Это во многом определило их ориентацию на европейское искусство».

Very ordinary или немного партийности в нашей воде

Примером удачного решения выставочного пространства без создания постоянной экспозиции Юлия Демиденко считает «Киасму» в Хельсинки.

«Внятная выставочная политика в сочетании с традиционной музейной инфраструктурой, четко отстроенной вокруг идеи именно современного искусства, делают этот музей по-настоящему интересным. Музейное кафе с лаконичным современным дизайном, музейный магазин без всякого сувенирного барахла, но с отличной подборкой книг и очень стильными предметами, специальные программы для лиц пожилого возраста «как смотреть современную скульптуру», а для малышей «как создать современную скульптуру», — отмечает она.

По ее словам, в некоторых музеях на постоянных экспозициях выставлены и Э. Уорхолл, и А. Горки, а они не пользуются большим интересом посетителей, или серьезным авторитетом у профессионалов. «Таковы Музей современного искусства Франкфурта и Стокгольма, например. «Very ordinary», как говорят сами жители этих городов. Но и такие музеи нужны – они выполняют свою просветительскую функцию. Создание музея современного искусства в лучшем понимании этого слова – задача очень амбициозная и очень затратная. Здесь нужен не просто набор имен, знаковых для СИ, нужна именно оригинальная концепция, крупные, принципиальные вещи знаменитых художников. Сам Музей современного искусства – каждый раз авторский проект, его нельзя сделать по готовому рецепту», — считает эксперт.
Отечественный опыт развития музейного пространства современного искусства, по мнению Александр Боровского, временами — вполне успешен, но явно недостаточен.

«Попытки найти собственную концепцию и в Перми, где музей современного искусства целенаправленно развивал экспансию в провинцию, и это было по-своему интересно.
В Москве два банкира создали институт реализма – хорошая подборка художников, начиная с 1920-30-х годов и вплоть до Коржева (1950-60-е годы). С современными авторами, дело, правда, похуже, но вневременные ценности там, это очевидно, очень тонко воспринимают.

Что касается Петербурга, то здесь нет единства концепции, не единства понимания того, «что мы делаем»… Что-то выставляет Манеж, в Пушкине есть неплохой частный музей, своя концепция была у музея петербургского авангарда. Но это частные, разрозненные явления и многого не хватает.
В Петербурге, например, до сих пор нет музея графики, хотя у нас великолепные коллекции графических работ, нет музея дизайна, несмотря на то, что в 30-е годы прошлого века город был одним из ведущих в области разработки новых дизайнерских направлений…

Я думаю, что многие профессионалы, имеющие представление о современном искусстве, слишком партийны для того чтобы выработать собственную оригинальную концепцию такого музея, а людей, способных мыслить вне устоявшейся матрицы, не так много…»

После «березок» нужна адаптация

Между тем развитие и популярность современного искусства во многом определяется позицией, вкусом и степенью активности зрителя.
«Я не могу сказать, что современное искусство не пользуется популярностью: оно востребовано, книжки, например, расходятся, — рассказывает Александр Боровский. — Я на днях в Москве «Северный грифель» презентовал – тираж ушел почти полностью.
Другое дело, что у современного искусства редко бывают массы поклонников. Оно ориентировано на небольшую, но репрезентативную группу людей определенного образования и вкуса. Современное искусство – это еще и способ жизни, который выражает себя через музеи. И если этих людей и этой жизни нет – значит, общество деградирует».
Гораздо более скептично представление о современном зрителе у научного руководителя петербургского музея. «Для населения, в массе своей вообще не понимающего ничего после «родных берез», необходим долгий период адаптации к современному искусству, подробный и обстоятельный рассказа о том, что это такое, откуда оно взялось и убедительные доказательства, что все это не издевательство и не бред сумасшедшего», — считает Юлия Демиденко.

Круг Эрарты

В таком контексте деятельность среди петербургских учреждений, занимающихся современным искусством, деятельность музея современного искусства «Эрарта» многие эксперты оценивают как одну из наиболее социально-адаптированных.

«Музей Эрарта — постоянно действующая экспозиция современного искусства, в которой много достойных работ, а также масса текущих галерейных проектов. Музей очень хорошо посещается горожанами, даже далекими от искусства», — оценивает деятельность музея петербургский критик, историк культуры, доктор искусствоведения Дмитрий Северюхин.

Просветительскую функцию музея подчеркивает Юлия Демиденко. «Эрарта» — прекрасное художественное пространство, которого так не хватало на Васильевском острове и куда очень приятно заходить – и выпить чашку кофе и встретиться с друзьями на каком-либо вернисаже. Однако мне неизвестен ни один человек, более или менее профессионально занимающийся искусством, который бы пошел в «Эрарту» в надежде на какое-либо открытие, — говорит она. — «Левый ЛОСХ» и ТЭИИ – это круг Эрарты плюс привозные выставки примерно того же типа. Событий с большой буквы «С» в области современного искусства в «Эрарте» пока не было. Ни одной по-настоящему концептуальной выставки я тоже не могу припомнить. Это такой локальный вариант современного искусства для позднесоветского культурного кругозора. Вероятно, это имеет большое воспитательное значение, поскольку я не вижу в городе и зрителя для по-настоящему современного искусства».

Подбор музейного руководства в «Эрарте» эксперты также оценивают приблизительно в одном ключе.

«Я не поклонник Эрарты: ставка на 70-летних художников в сочетании с выборкой с периферии (плюс развеска) всегда казалась мне немного странной «окрошкой», но Овчинников, мне казалось, был на своем месте, его профессиональная подготовка — несомненна…», — отмечает руководитель отдела современных течений Русского музея.
«Куратором Эрарты с недавнего времени является Владимир Назанский — куратор общероссийского масштаба, один из самых толковых и просвещенных в России», — считает Дмитрий Северюхин.

Новые кураторы поделились с CityGu.Ru планами развития музея:

Владимир Назанский, заместитель директора музея, куратор проекта «Россия в Эрарте»
«В современном российском искусстве процессы обновления в значительной степени связаны с активностью художников, приехавших в центр из Ростова-на-Дону, Екатеринбурга, Новосибирска, Красноярска, Воронежа, Краснодара, Кемерово и других городов, идет приток художественной энергии и из бывших союзных республик. Новосибирская группа «Синие носы», уфимец Ринат Волигамси, Илья Гапонов из Кемерово, Владимир Мигачев из Краснодара, Анфим Ханыков из Ижевска, Юрий Татьянин из Липецка и многие другие художники участвуют в различных биеннале и ярмарках, их персональные выставки проходят в Москве и Петербурге, за рубежом. Отток умов и талантов из регионов в столицы не позволяет сокращать имеющуюся дистанцию между центром и регионами. Но все же тенденция к развитию современного искусства непосредственно в родных городах очевидна – там идет бурная художественная жизнь, есть энтузиасты, которые занимаются поддержкой современного искусства именно «на местах». Например, в Перми есть фонд «Новая коллекция» Надежды Агишевой, под его эгидой открылся Музей советского наива. В Новосибирске существует «Сибирский центр современного искусства» под руководством Анны Терешковой – они также занимаются выставочной деятельностью и поддержкой местных художников.

Поэтому интерес к искусству регионов не стоит сводить лишь к знакомству с уже добравшимися до Петербурга и Москвы художниками, и Эрарта пропагандирует именно такой подход. Наши регионы полны талантов, и Эрарта считает своим долгом эти таланты показывать в своем музее в Петербурге и в своих галереях в Нью-Йорке, Лондоне, Цюрихе и Гонконге. Мы работаем с более чем 250 авторами из 15 регионов России. Тесные связи музея с регионами привели к рождению проекта «Россия в Эрарте», который существует уже два года – в его рамках в музее проходят выставки художников из разных городов России. Проект успешный, пользуется популярностью профессионального сообщества, зрителей, критиков, так что есть надежда, что через несколько лет слово «периферия» перестанет звучать так часто, и художники из разных городов России будут пользоваться уважением, вне зависимости от места их проживания.

Марина Варварина, автор проекта Эрарта:

Одна из проблем современного российского искусства – сохранение его подлинной идентичности. В этом смысле потенциал российского рынка потребителей искусства огромен, потому что даже если новые поколения воспитываются на гаджетах, гены никто не отменял, а гены наши сформировались на лучших традициях русской литературы, тонкой, глубокой и романтичной. Просто залегает все это очень глубоко, поэтому надо знать, где копать, иначе результатов при жизни можно не увидеть. Так что лучше бы мы сами продвигали в России свое искусство, а дальше его подхватывали на западе. Им же тоже интереснее увидеть что-то особенное, а не очередного Дали или Уорхола. А нам есть, что им показать.

…Из конкретных планов стоит выделить открытие нового крыла в здании музея в Санкт-Петербурге, увеличивавшего его площадь до 10000 кв метров, запуск нового сайта и интернет-магазина и запуск показа первых 12 серий мультфильма «Черный Квадрат», с хорошим взрослым юмором, пропагандирующим современное искусство. Все это делается для того, чтобы заинтересовать современным искусством максимально широкую аудиторию.

[box] Репортаж о выставке [/box]

Текст: Велигжанина Елена, специально для CityGu.Ru из Санкт-Петербурга

Фото с сайта www.erarta.com