Древняя Греция, «Балет Москва» и Саратовский театр оперы и балета

В рамках XXXII Международного Собиновского музыкального фестиваля саратовская публика получила уникальную возможность познакомиться не просто с приглашенными звездами балета, исполняющими заглавные партии в спектаклях из репертуара Саратовского театра оперы и балета, а с полностью уникальными постановками театра «Балет Москва». Приглашение целого коллектива даже для такого маститого фестиваля как Собиновский – явление значимое. Поэтому интерес к одноактным балетам «Минос» и «Эрос Redux», объединенным под общей темой «Герои Древней Греции», интерес публики заметно выделялся даже на фоне других мероприятий фестиваля.

Общее впечатление

В самом начале Собиновского фестиваля художественный руководитель Саратовского театра оперы и балета Юрий Леонидович Кочнев, рассказывая об афише фестиваля, назвал спектакли «Балета Москва» «хореографией XXI века». Это совершенно не означает, что именно таким и должен быть современный балет, никто не призывает заменить им полностью классику. Но да – это не просто другая школа и не эксперимент ради эксперимента. Это абсолютно новый взгляд не просто на балетную постановку, а на саму суть танца, пластики, композиции, тела, как актерского инструмента, в конце концов. Наверняка, мнения по поводу представленных постановок будут неоднозначны – от полного неприятия до восторга. Но одно можно сказать точно – равнодушным этот вечер в театре не оставил никого.

О балете

Оба спектакля, которые «Балет Москва» показал саратовской публике, имеют много общего. Лаконичность, а точнее сказать, минимализм оформления: полное отсутствие декораций, за исключением задника, «играющего» в «Эросе», но по большей части выполняющего роль фона; простые и при этом необычные костюмы (никаких греческих туник, которых следовало бы ожидать в классическом варианте). Странная, завораживающая музыка, казалось бы, не только никак не связанная с пластикой танца, но в некоторых случаях вступающая с ней в диссонанс (в «Миносе» — Альва Ното из Германии и Рюити Сакамото из Японии, в «Эросе» — Якоб Тер Фелдхёйдс из Нидерландов). Выверенная игра света, заменяющая оформление спектакля (художник по свету Стейфан Дэйкман из Нидерландов). Но самое главное, это, безусловно, постановка, хореография, взгляды на которую органично сочетаются у хореографов из нидерландов Хуанхо Аркеса («Минос») и Аннабелль Лопез Очоа («Эрос»).

Необычно уже начало обоих спектаклей. Никаких увертюр, никакого «предупреждения», никакой возможности для зрителей «настроиться». Гаснет свет… В зале еще слышны затихающие разговоры, шорох кресел, видны режущие глаз пятна выключаемых в последний момент экранов смартфонов… и не все зрители сразу понимают, что артисты уже на сцене. В почти полной темноте и тишине они уже работают. Не танцоры следуют за музыкой, а музыка за танцорами. В начале «Эроса», например, солист вполне ощутимое время танцует без звукового сопровождения. Насколько сложно это для актеров. Остается только догадываться. Но они заставляют зал замереть – присмотреться, прислушаться и… попасть под гипноз непривычной, ломаной, завораживающей пластики и столь же непривычной, ломаной, завораживающей музыки. Ничто не отвлекает от движения, от танца, соединившего в себе и па классического балета, и акробатику, и пантомиму, и даже брейк-данс и балет на льду. Это действительно нечто особенное… Магия танца, магия тела… Несмотря на то, что костюмы в обоих спектаклях подчеркнуто просты и гораздо менее откровенны, чем во многих классических постановках, зрелище на сцене отличается особой эротичностью, что неудивительно, ведь в Древней Греции царил культ красивого спортивного тела. Это завораживающе и очень красиво.

Обычно в балетных программках не только перечисляют действующих лиц и исполнителей, но и сжато пересказывают содержание, чтобы помочь зрителю. Здесь этого нет. В программке – сведения о хореографах, имена основных участников постановочной группы и список исполнителей (без указания действующих лиц). И дело не в том, что сюжеты мифов о Минотавре и совершенных существах, некогда разделенных богами на две половины известны всем со школьных лет. Нет. Ведь и сами спектакли – лишь фантазия на тему известного сюжета. Хуанхо Аркес сказал: «У меня не было истории, как таковой, мне была интересна архитектура лабиринта и как я могу разместить танцовщиков в нем. А потом уже появился сам миф. Идея в том, что я буду следовать хронологии событий, но не самому повествованию. Все будет абстрактно».

Что ж, зрители в этом случае тоже вольны следовать собственным ощущениям, опираясь лишь на самые азы мифологического сюжета.

Минос

Все началось с темноты и тишины. Затем забрезжил слабый, едва уловимый свет. Вместе с ним появился тихий скрежет камней. Свет разгорался, звук нарастал… Так рождался Минотавр. Нет, не по мифу. Минотавр рождался на сцене. Медленно. Тяжело. Из полной неподвижности. Именно такое ощущение возникло с первых минут действия.

Солист (пусть его персонаж так и будет Минотавром) сжался в комок, лежа на сцене, он полностью неподвижен. То, что движение начинается, сразу заметить трудно. Очень медленно, постепенно. С первым легким шорохом камней возникает движение даже не рукой, не плечом – мускулом, мышцами. Шум нарастает, Минотавра уже видно в красноватом разгорающемся свете (рассвет, рождение, начало?). Он пробует свое тело, знакомится с ним, высвобождая из неподвижности плечо, руку, спину. Словно здесь Минотавр – не чудовище с человеческим телом и головой быка, но все же из плоти и крови, а рожденный из глыбы оживший камень. Огромная мощь и… растерянность. Он еще не знает, кто он, не знает, что может и для чего предназначен. В том, что познав себя, он познает и свою чудовищность – огромная трагедия. Здесь впору вспомнить цитату из романа братьев Вайнеров «Визит к Минотавру»: «Минотавр не виноват, что родился чудовищем, и пожирал он других потому, что хотел есть». Но он становится тем, кем должен быть. Те, кого приводят к нему в лабиринт, могут покоряться судьбе или бороться, могут держаться вместе или порознь, могут убегать или идти навстречу – это ничего не изменит. И пластика танцоров здесь такая же разная – отчаянная или почти неживая. Они то защищают, то нападают, то объединяются друг с другом или друг против друга, то начинают каждый свой собственный танец – несимметрично, изломанно… Но в конце всех ждет одно и то же – Минотавра нельзя перехитрить, с ним нельзя договориться, а побеждать его нет смысла, ибо лабиринт построен не для того, чтобы из него выходили.

Есть в постановке и вполне узнаваемый эпизод – единоборство Минотавра и Тесея. Они равны. И более того, если посмотреть, как в дуэте они повторяют движения друг друга, как они зеркальны в некоторых моментах, как иногда просто не видят друг друга нападая и защищаясь, представляется, что это бой не Минотавра с Тесеем, а борьба двух извечных начал в человеке – Чудовища и Героя. Вечный бой с самим собой, где не бывает победителя и побежденного. В финале движения победившего Тесея вызывают смутную, но вполне уловимую ассоциацию с моментом рождения Минотавра, будто это тот же танец, только в обратном порядке. И когда новый Герой бежит из глубины сцены к рампе (как некогда новорожденный Минотавр бежал от рампы вглубь сцены), он внезапно замирает, раскинув руки, не закончив движение, словно теперь ему, как раньше Минотавру, тоже предстоит познать себя… Это выглядит завораживающе, недосказано и жутко. Чудовище повержено – да здравствует Герой! Чудовище повержено? Да здравствует Герой?

Эрос

«По легенде одной старой
Люди стали хвалиться, что равны богам.
И постигла людей кара —
Разделили их боги напополам»

В.Резников

Именно этот миф о совершенном существе, андрогине, лег в основу балета «Эрос Redux». Но несмотря на то, что сюжетная линия читается в нем довольно явно, главного героя трудно идентифицировать с каким-то конкретным богом. Не очень-то напоминает он Апполона (именно ему Зевс приказал разделить каждого андрогина надвое) или Эроса. Черно-красный, с ломаными движениями, своевольный, не подчиняющийся никаким правилам и знающий только одну логику – логику своих желаний, он скорее напоминает демиурга или дьявола, Великого Кукловода или скучающего, избалованного, всесильного ребенка.

Вот он ради прихоти создает и оживляет куклу – совершенное существо, состоящее из мужского и женского начал. Существо начинает жить, половинки наделены собственной волей и характером, они конфликтуют, тянут каждый в свою сторону – и Кукловода это забавляет. Но в тот момент, когда две половинки узнают друг друга и начинают действовать слаженно, смотреть и двигаться в одном направлении, игра перестает ему нравиться – и половинки существа разделены и разбросаны в разные стороны.

Проходят века, а Кукловод продолжает развлекаться, переходя из мира в мир, из одного времени в другое. Это так забавно – сводить разные половинки, которые не подходят друг другу, потому что они от разных существ! А они ведь иногда пытаются соединиться, притереться друг к другу. Они даже понимают, что им друг друга не хватает. Некоторые от этого страдают. Забавные игрушки скучающего Кукловода. Иногда, когда он отвлекается, изучая новый мир (так же, как делает это ребенок, отвлекшись от очередной куклы или машинки на промелькнувшую за окном тень), половинки начинают соединяться. У них, конечно, ничего не получится. Но иногда они держатся довольно долго вместе и даже пытаются защищать и оберегать друг друга. А еще две одинаковые половинки (мужские, например) могут поспорить из-за одной женской. Это тоже бывает занятно, но в конце концов Кукловоду окончательно надоедает эта игра и он просто ломает свои игрушки-людей, как может сделать это балованный ребенок – от скуки или из любопытства. Некоторые, особо понравившиеся, он даже может немного пожалеть… перед тем как выбросить.

Предвкушая новое развлечение он сводит еще две половинки. Они не похожи на остальных, но тем интереснее! Кукловод даже подталкивает их друг к другу, чтобы поскорее позабавиться еще одной безуспешной попыткой соединения. Но в этот раз все не так. Да, эти двое ссорятся, спорят, конфликтуют, отталкивают друг друга, но… но снова и снова возвращаются, потому что больше не могут друг без друга. Кукловод заигрался и забыл, что однажды, если мир просуществует достаточно долго, две половинки одного существа могут встретиться. Великий Кукольник не успел насладиться новой игрой – корчась и извиваясь он исчезает в никуда. А два человека – мужчина и женщина – пройдя через непонимание, притяжение и познание соединяются в совершенное существо, существовавшее в начале времен и равное по силе богам…

Итоги

То, что саратовские зрители увидели 25 мая на сцене театра оперы и балета, может нравиться или не нравиться, это дело личного вкуса и эстетического восприятия. Это не то, что мы привыкли считать настоящим классическим балетом. Но завораживающая мощь этого действа ощущалась вне зависимости от того, понятен ли язык этой гипнотической силы или нет. Наверное, так будут чувствовать себя земляне, столкнувшись с внеземным разумом, совершенным и прекрасным, но несоизмеримо далеким от человеческого сознания. И два языка, два сознания, две логики, два мироощущения объединятся, чтобы создать совершенство – так же, как соединяются нашедшие друг друга люди-половинки, какими бы разными они не казались.

Текст: Елена Имбирева

Фото: Дарья Невешкина

Специально для CityGu.ru