Где ты был так долго, чувак?

На сцене Старого ТЮЗа очередная премьера. То есть она состоится только 29 сентября, но предпремьерные показы уже состоялись. Это совместный проект ДКТУ и Московского театра Олега Табакова, пьеса Алексея Френкеля «Где ты был так долго, чувак?» Работа над постановкой продолжалась почти два года и в итоге творческий коллектив, работавший над ней, составили драматург и режиссер Алексей Френкель, режиссер Антон Федоров, театральный художник Юрий Наместников, актеры ДКТУ Дарья Сосновская и Александр Андрюшенко и «Табаковцы» Дмитрий Куличков и заслуженная артистка РФ и Татарстана Роза Хайруллина.

Постановку «Где ты был так долго, чувак?» вряд ли можно назвать классической. По сути, в ней почти нет действия, связанного текста. Однако персонажи на сцене, живущие в неухоженном, мрачном, каком-то никчемном мире, выглядят до боли знакомыми. Замотанная, вечно то рыдающая, то ссорящаяся с мужем-алкоголиком Зинаида; ее муж Петр, не способный связать двух слов, пока не переходит на усвоенный на зоне лексикон; манерный, натужно-франтоватый Муля – словно застыли в замкнутой петле времени, нелепом и безрадостном «дне сурка». Разговоры ни о чем, когда уже давно никто никого не слышит, повторяются день за днем, раз за разом, и в них ничего не изменится, даже если произнести другие слова. И смутная надежда, что есть вот какое-то «то самое место», где, стоит только его найти, все будет по-другому. Такое ожидание жизни… И лишь один персонаж, странный, непохожий, с таким неподходящим именем Чебурашка, выбивается из этой картины. Не заговаривает первым, не принимает участия в застольях, мордобоях и немудренных развлечениях, в итоге сводящихся все к тем же пьяным застольям, мордобоям и разговорам ни о чем. Но он, этот странный и непохожий Чебурашка, вполне может поговорить – если спросят. И спокойно, почти весело на вопрос: «Где ты был так долго, чувак?» отвечает: «Сидел». Он живет своей жизнью, такой же непонятной, как он сам, и наблюдает за остальными тремя персонажами. А у них, как выясняется, есть воспоминания, чувства, и даже были мечты. Если долго наблюдать за человеком, он начнет исповедоваться – незаметно для себя, путанно, в чем-то смешно, в чем-то горько. Попадая в яркий луч прожектора на запыленной мрачной сцене, Петр вспоминает, как встретил Зину, как влюбился. Зина вдруг разражается историей, где ее собственные простенькие мечты и мысли переплетаются с мечтами Ассоль. А Муля… Да, сидя в зале мы уже ждем его исповеди, когда он тоже попадает в луч света, но… Его исповедь –долгое невнятное бормотание, в котором лишь через некоторое время угадываются английские слова. Это смешно. Но монолог продолжается, крепнет и вот уже в него, как Ассоль в Зинины мечты, вплетается Гамлет. Гамлет по-мулински – это тоже смешно. И горько. Потому что эти люди на сцене, они даже не помнят, как мечтать. Но ведь мечтали когда-то! Чего-то хотели, к чему-то стремились. А теперь остается одно – ждать, когда найдется «то самое место» и день за днем повторять одни и те же слова, одни и те же действия.

Только странный нелепый Чебурашка с мягким, почти детским голосом, радостно откликающийся на любое обращение, не вписывается в эту картину, хотя, вроде бы, ничего против нее не имеет. Наоборот, он всегда «за», он всем доволен, он, кажется, счастлив в этом безнадежном пространстве-времени. «Где ты был так долго, чувак?» — «Сидел» — «И как там?» — «Хорошо» — «Хорошо?» — «Ага. Место хорошее. Все вовремя…» Он не ждет, когда найдет «то самое место», он его уже нашел – здесь и сейчас. Он носит камни, убирает грязь, стирая мокрой тряпкой чужие следы. Он играет на гитаре. Не умеет, но играет. Он танцует и поет. Не умеет, но это не важно. Важно, что он хочет играть на гитаре, петь и танцевать. И ненавязчиво наводит порядок, потому что этот серый кусок жизни – его место, и он просто делает его лучше так, как может, как умеет. Он ни с кем не ссорится, он спокойно отвечает на одни и те же вопросы и лишь однажды беззлобно «восстает»: «И не чувак я. Я девочка». Впрочем, не услышали, не поняли, поняли, но не так, – и ладно, он снова отзовется на «чувака», он будет продолжать жить, наводить порядок, петь тоненьким голосом рок, неловко танцевать индийские танцы и творить маленькие чудеса – например, расцвечивать полутемную сцену разноцветными бликами зеркального шара.

В конце спектакля Чебурашка подходит к занавесу, на фоне которого происходит все действие, отдергивает его и… И вдруг все мы, зрители, оказываемся на одной сцене с персонажами, за которыми наблюдали то сочувственно, то снисходительно, то со смехом. Мы – на одной сцене с ними, перед большим пустым зрительным залом. Мы – статисты. А Чебурашка с любопытством оглядывает открывшийся мир и уходит в него, спустившись со сцены в зрительный зал. Уходит, потому что нашел выход. Наверное, он пошел за мечтой. Потому что обратно возвращается уже не «эй, чувак», а самый настоящий Чебурашка — со своими знаменитыми ушами в полголовы и большими глазами. Мульткатарсис.

Где ты был так долго, Чебурашка?

Текст: Дмитрий Поккине

Фото:Елена Имбирева 

Специально для CityGu.ru