Большое интервью с большим музыкантом!

Как это бывает, мы часто не видим то, что происходит рядом с нами. Так и со мной — я вернулся в Саратов после учебы в 1998 г. и вплоть до весны 2011 г. ничего не знал о группе «После 11» (спасибо другу, который живет в Москве, открыл мне глаза на их творчество). А они за этот срок успели родиться (в марте 1999 г.), получить известность в Саратове (к 2002 г.), покорить Москву и другие города России, стать для многих не только узнаваемыми, но и по-настоящему любимыми. Зато потом я уже не упускал жизнь группы из виду и старался посещать все их концерты, проходящие в Саратове. Что тут сказать, люблю я творчество этих открытых для публики парней. Именно поэтому я с превеликим удовольствием согласился на возможность взять интервью у одного из лидеров группы, автора большей части песен «После 11» Юрия Постарнакова.

Мы сыграем «сборную солянку» из всего того, что у нас есть. А есть у нас уже не мало. Также привезли три новые песни, которые еще нигде не записаны. Сегодня мы их представим.

Один раз в Москве, вчера в Самаре и сегодня здесь. Так что эти песни практически никто еще не слышал.

Часа полтора минимум. А там как пойдет. Это же Саратов (улыбается).

Да по-разному. От настроения, от физического состояния, от ощущения, нужно ли дальше играть. Как правило, мы программу строим по динамическому развитию, по месту, где играем, где что лучше прозвучит. Если публика менее знакома с нашим творчеством, мы показываем программу более «ознакомительного» плана, чтоб не пугать народ какими-нибудь музыкальными изысками. Если публика абсолютно наша, мы вольны делать вообще все, что хотим.

Ну, а где же еще, как говорится! (смеется)

А когда, собственно, Карен не зажигает?! (улыбается)

Я объясню. В марте 1999 мы втроем: я, Андрей и Николай — сыграли песню «Звездочка». И, фактически, мы не собирались профессионально заниматься музыкой. Это был дружеский студенческий коллектив. Мы и выступать-то серьезно начали только году в 2001-2002, т.е. играть по клубам, на открытых площадках. К этому времени у нас был уже серьезный состав. А 1999-2000 гг. — это годы, когда мы просто играли свои песни на студенческих вечеринках, «капустниках», в коридорах общежития…

Даже не на конкурсах. Мы песню «Звездочка» написали для дня рождения подруги. Андрей тогда подрабатывал аккомпаниатором у саратовской певицы, и как раз эта певица участвовала в конкурсе. Андрей мне сказал тогда, что нам тоже надо принять участие, и с нашей песней мы обязательно что-нибудь займем. Что надо поучаствовать ради себя, ради интереса. Мы пошли. И взяли гран-при.

Следующий был Дима Калинин (прим. — балалайка), буквально сразу после этого конкурса. Карен был позднее. У нас как раз Дима уезжал писать диплом в Набережные Челны, и на это ему требовалось время, а у нас начали появляться как раз такие небольшие концертики в полуподвальных помещениях. Карен нас, естественно, знал, но не играл с нами. Я ему предложил с нами попробовать поиграть. Карен попробовал и остался с нами навсегда.

И мы остановились в развитии. Как развиваться, если мы едем по области, а нас не знают, знают только в Саратове. Можно сказать, в 2003 г. только и начался наш профессиональный рост. У нас появилась нормальная база, появилась возможность что-то пробовать записывать. И первый наш альбом появился, собственно, в 2007 г. У нас к тому времени уже было очень много своих песен, но мы их не собирали в альбом. Первый наш альбом назывался «Народные картинки», и это как раз была наша первая официальная пластинка. А если говорить об альбоме «Детям до 16», то это уже осознанная, коммерчески продвигаемая, поддерживаемая на радио продукция. Путь нашей группы тернист, необычен, растянут по времени. Но мы за это не переживаем. Значит, должно было с нами именно так случиться.

Что касается авторского материала — в основном, пишу я. Пара песен есть у Андрея написанных, одна у Николая. Естественно, есть народные песни, которые мы подбираем все вместе. Аранжируем мы тоже всегда все вместе. Я могу принести новую песню, мелодическую линию, песню под гитару. И выражаю свое мнение, как бы я хотел, чтобы звучала композиция. Бывает наоборот: я приношу песню, и мы пробуем ее сыграть кардинально иначе, нежели она звучала под гитару.

Трудно. Бывает, что можно песню написать за 20 минут, и она получится хорошо. А бывает, что напишешь куплет или два и припев, — и будешь ходить месяца четыре и искать какую-то фразу нужную, дописывать песню. Потому что бросить или дописать, лишь бы песня была, я считаю не честным. Надо, чтобы совпало в песне то, что ты думаешь и чувствуешь, и правильное смысловое выражение твоих мыслей и чувств. Над этим иногда бывает надо очень крепко подумать..

Чаще всего это абсолютно неожиданно. Единственное, конечно, сразу надо садиться и пробовать. Редко бывает, что песня рождается где-нибудь на улице. Сейчас более взвешенно подходишь к написанию песен. Если в начале творческого пути используешь все словесные обороты, которые нравятся, то сейчас стараешься не повторять самого себя. Это сложно. И радостно, когда получается написать что-то новое, что ведет тебя дальше.

Да, есть такое мнение: все, что мог, уже написал (смеется).

Вы знаете, сейчас такое время странное именно для альбомов. У нас нет задачи, чтобы каждый год выпускать по пластинке.

[quote]После альбома «Воздух» у нас появилось уже много песен, которые и не играны на публику ни разу, и не записаны. Сейчас мы работаем над тем, чтобы наша новая пластинка была продуктом, который отражал какую-то акустику определенную, определенное настроение. [/quote]

Определенные наши мысли, которые мы хотим именно в этот период времени показать. Но так, чтобы взяться и быстрее-быстрее-быстрее записать пластинку — мы сейчас так не живем.

Конечно, это наши наблюдения, наши мысли. Отчасти это про нас, отчасти нет. Отчасти это просто размышления.

Сложно сказать. Чтобы точь-в-точь про меня — такой, наверное, ни одной нет.

Образы яркие, потому что картинки из детства. Вообще, когда меня спрашивают, про что песня, я не берусь объяснять. Потому что каждый видит песню по-своему, и волен услышать в ней что-то именно ему близкое. А что касается меня в этой песне… Я достаточно часто оставался в деревне, потому что в садике я болел, и родители меня увозили к бабушке. Естественно, мои родители были молоды, они работали. И я скучал по маме. Тогда еще не было электронной почты — в этом есть великая ностальгия по бумажным письмам. На заборе у дома у нас висел почтовый ящик. Я писал маме письма. И через день выходил к почтовому ящику и смотрел в дырочку: нет ли там письма от мамы. Грубо говоря, песня о том, что я живу в детстве и вообще не знаю, что там будет через 20 лет, что мир абсолютно перевернется и станет совершенно иным, совершенно взрослым.

Девушка (смеется). Можно сказать, что образ собирательный.

Сейчас я женат. Да и всегда по жизни склонялся к моногамности. Я считаю, что не стоит распыляться. Ты все равно приходишь к одному знаменателю. Искать что-то новое могут все, а найти в человеке то, что никто никогда не узнает и не почувствует — это, пожалуй, главное для меня.

Есть песни, которые мы любим играть. Они, как правило, не относятся к тем, которые популярны коммерчески или просто среди публики. Мне очень нравятся песни, которые удается удачно записать. С последнего альбома, например, очень нравится песня «Ванечка». Мне нравится песня «Непокорная» с предыдущего альбома. Очень близка песня «Лети», потому что мы с ней очень много повозились. Очень интересна песня «Рядом быть». Я в то время первый раз не работать, а отдыхать поехал на море, и ощутил колоссальную разницу от того, что над тобой ничто не довлеет (например, выступление, за которое ты, так или иначе, ответственен). Просто ты наслаждаешься каждым плеском волны, порывом ветра, каждым лучом солнца — всем, что прекрасно (улыбается).

Наверное, нет. Есть такие песни, которые сейчас по тексту уже не актуальны, отражают какой-то более ранний период нашей жизни. Мы их просто не поем. Осталась куча песен позади. А есть такие песни, например, как «Лампочка» — я ее написал, когда мне 17 лет было, но, исполняя её сейчас, понимаю, что проживаю ее уже по-другому и пою о другом. Те же слова, но сам посыл совершенно иной.

Получается, что да. (улыбается)

Мы изначально не хотели снимать в лоб. Нам самим это совершенно не интересно. Мы хотели найти такую линию, которая усиливает стержень напряженности песни и мощность ее звуковой подачи. Было очень много вариантов. Но есть вещи, от которых никуда не денешься. Например, бюджет клипа, возможности лично наши снять это. У нас первоначально была идея, что 4 космонавта в спускаемом аппарате летят вниз и приземляются в воду. Клип начинается с того, что мы приводнились и начинаем потихонечку погружаться, а поисковая команда нас спасает. И в это время идут какие-то наши мысли. Но когда мы начали считать, сколько это стоит… Там только один скафандр стоит 60 тысяч рублей смена, а их нам надо четыре. Нужно было строить, нужно было искать бассейн, чем-то его завешивать… — и мы отказались от этой идеи. Понятно, что теоретически все это исполнимо, как сказал наш оператор, но мы просто посчитали, что не справимся с этим в данный момент. В клипе, который сняли, мы играли в борьбу духа. Если вы обратили внимание, главное в клипе — глаза. Чем мне близок этот клип? Понятно, что есть противники, а есть те, кто понял ситуацию. Мы не стремимся быть понятыми абсолютно всеми — это утопично. Мы ничего не сделали такого, за что нас можно было бы ругать. Есть вещи более пошлые по жизни. И мы не хотели сделать ничего плохого. Мы играли в ситуацию, которую видели по-своему в этом клипе. Фактически получилось маленькое кино: по картине, по гриму, по подаче. Это было по-взрослому, что мне больше всего понравилось.

Мы привлекали для клипа наших саратовских ребят: Игоря Хрипунова, Диму Куличкова – ребят, которые сейчас, слава Богу, замечательные театральные артисты и достаточно часто заняты в неплохом кино, и у Михалкова, и в некоторых авторских проектах. Мы до сих пор дружим. И ребята согласились поучаствовать в клипе чисто «за уважуху». В достаточно непростых съемках, потому что клип снимали в болотистой сырой местности, они тратили свое время. И никто не заартачился, от души выложились.

Мы все вместе придумываем. Часто начинаем думать, как лучше сделать, и на уровне шутки рождаются какие-то вещи. Те же презентации концертов: когда ты официально говоришь, что такого-то числа там-то состоится концерт — это и самим не интересно. Скучно. Информация уже давно на афишах, все и так знают. Мы считаем, что надо пошутить, подзадорить народ. У нас все достаточно нестандартно мыслят, все в нашей команде разные, и в этом, я считаю, наш большой плюс. Потому что это освежает, это всегда взгляд со стороны. Мы не боимся критики, мы не боимся самоиронии. Мы постоянно друг над другом шутим.

Да, давайте, например, из космоса в водоем упадем.

Да, например (смеется).

Да. У нас большая семья. Это, пожалуй, наше самое большое достижение, за которое все мы очень сильно ответственны, за то, что мы до сих пор все вместе. У нас поменялся только барабанщик. Раньше играл Алексей Малиновский, но мы по музыкальному языку не совсем находили с ним общий язык, извините за тавтологию. Илья Ермаков с нами проиграл достаточно долго. Богдан с нами играет два года последних. И мы очень довольны. С его приходом появилась широта, другая подача. Илья тоже очень хороший музыкант, но просто не сложилось. Так бывает.

Просто предлагают участвовать. Не можем отказаться и участвуем с удовольствием. История с В.Высоцким была нам предложена людьми, которые делали фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой». Изначально подразумевалось, что будет записываться несколько композиций российскими рок-группами для саундтрека к фильму, потом пластинку еще планировали выпустить. Мы записали песню, некоторые коллективы тоже записали, но ничего не получилось. А наша песня попала в ротацию, и очень многие ее хорошо приняли.

[quote]Гораздо меньше было тех людей, которые говорили нам: «Руки прочь от Высоцкого!», «Так нельзя!», «Что вы делаете?!». Говорили больше о том, что это свежий взгляд на песню.[/quote]

Я не то, чтобы очень боялся, но мне было крайне ответственно петь Высоцкого. Это, конечно, интересно. Но в своих песнях ты отвечаешь сам за себя, а в данном случае ты исполняешь песни Человека Эпохи. Высоцкий — великий человек, глыба. Его можно назвать Человеком Столетия. Сумасшедшей энергетики, космический человек. Его слушали, и будут слушать. Я не понимаю тех людей, которые говорят, что это не певец. Понятно, что гитара у него расстроена, но это в его песнях абсолютно не главное. Здесь только можно порадоваться, что нам удалось прикоснуться к его творчеству и у нас это получилось достаточно удачно.

Это абсолютно другое. Когда тебе предлагают сыграть другую песню… Мы же не ставим целью сыграть ее один в один, как играют cover-группы. Мы стараемся похулиганить. Например, что касается песни «Бурлак» Бориса Гребенщикова. Мы понимали, что есть шикарный текст, сыгранный на три аккорда. Гребенщиков как автор имеет право это делать:  играть так, как считает нужным, так, как видит песню. Мы как люди, берущие для исполнения чужой материал, должны были музыкально сделать ее совершенно по-другому. Мне кажется, получилась достаточно симпатичная версия. Но на концертах мы ее очень редко играем, она получилась больше пластиночная, чем концертная. В ней много электроники.

Да ради Бога. Если такие факты есть, значит, им интересно это делать, любят нас слушать, пытаются нас петь. Они же не присваивают авторство себе. Нам не жалко. Другой момент, когда нашу музыку используют в коммерческих проектах. Например, несколько раз видели, как под нашу музыку (под «минус») поют совершенно другие люди. Где они записи взяли, не знаю. Ладно бы бабушки петь вышли, а когда выходят два молодых парня в костюмах и выдают его за свой коммерческий продукт — это уже не очень приятно. Но мы не будем подавать в суд, пусть это остается на их совести.

У нас отношения очень по-разному складываются с ней. Человек она не простой. Она очень хороший руководитель. Она хорошая женщина, это мать нашего друга – мы очень хорошо дружим с Данилой. Мы не всегда сходимся по мировоззрению и по мировосприятию того, что и как должно быть. Бывает, что мы ссоримся, бывает, что мы очень хорошо общаемся. Сейчас момент такой, что мы стали меньше выступать с ее театром. Есть такой проект — «Песня России», вот на нем мы с ней выступаем, выходим в рамках очень большого концерта и поем три-четыре песни. А по России в рамках их сольных концертов мы давно перестали ездить. Конечно, мы не теряем связь. Как художественный руководитель театра она просит нас, чтобы мы ставили ее в известность о наших отъездах из Москвы. Сейчас непростые времена настали для госколлективов. Я не знаю, правильно это или нет, но возвращается такая некая рука сверху, которая начинает потихоньку сжиматься. И свобода становится такой… Достаточно волнистой, что ли. Поэтому чтобы не подвести ее как театрального руководителя, мы просто предупреждаем. Например, что мы поехали на Олимпиаду и будем там выступать. Или о том, что мы поехали в Крым.

В Крыму были с 12 по 14 апреля этого года. Играли там три концерта.

Нет, нас пригласили. Мы выступали в Севастополе, Ялте и Алуште.

Прекрасно принимали. Если честно, нам было интересно посмотреть на то, что там происходит, своими глазами. Абсолютно невозможно смотреть, что сейчас показывают украинские и наши телеканалы, потому что огромный перегиб идет с обеих сторон. И поэтому все хотели увидеть сами. Это была главная наша мотивация для поездки в Крым, поэтому мы согласились туда поехать.

Мы увидели абсолютно радостных людей. Мы ходили там по клубам, разговаривали с парнями, девчонками. Спрашивали их, как они, молодые люди, относятся к тому, что там фактически уже свершилось (прим. — референдум по присоединению Крыма к России прошел 16 апреля 2014 г.). И они рассказали, что им было очень обидно за родителей, за себя. Когда они были-были русскими — и вдруг в одну ночь проснулись украинцами. Что их отдали в другое государство. Это, наверное, не совсем честно. Самое грустное в том, что сейчас происходит на Украине, в той информационной борьбе, которая там идет это то, что удается внести раздор в два близких народа, говорящих на одном языке и имеющих одну историю. А в Крыму люди рады. Действительно рады тому, что теперь они россияне. Что будет дальше, посмотрим. Может быть, перестанут быть рады (смеется).

Планы банальны. Что такое жизнь музыканта? Это гастроли, записи новых песен, съемки клипов, участие в телевизионных проектах. Сейчас я много времени уделяю написанию нового материала. Пластинку «Воздух» мы не очень много куда возили. По России у нас много городов, в которых мы играем всего в первый-второй раз. У нас очень обширная программа: если все играть, мы, наверное, можем растянуть концерт часа на четыре. Поэтому мы всегда варьируем, выбираем, что показать людям. Так что планы наши: знакомить людей со своей музыкой как можно больше, как можно правильнее, как можно доходчивее, путем всех возможных средств, которые сейчас доступны.

Потому что здесь мы встречаем друзей. На наши концерты приходят наши преподаватели, родители парней, которые отсюда родом. Сегодня будет теплая встреча.

Мы считаем Саратов городом, в котором родилась группа. У нас пять человек в команде, которые здесь начинали свой творческий путь. Называть себя московской группой, я считаю, не честно. Мы саратовские ребята. А везде на радио, в том числе на «Нашем радио», говорят — волжские рокеры. Это история, это факт. И мы его не стесняемся. Саратов — это наш город, наша родина в музыкальном отношении. Я здесь прожил пять лет, у меня прекрасные остались ностальгические воспоминания о студенческих временах. Это шикарное время.

Ну да (улыбается). Вообще получается, что я родом из места, где Гагарин родился, а учился и проводил свои лучшие отроческие годы в том месте, где он тоже учился и приземлился потом. Есть некая связь интересная.

Да-да-да. Все мы с космосом связаны. (смеется)

Бывает, но это больше с летом связано. На острова едем, на Волгу. Куда еще летом ехать? Я 100% предпочту отдых на Волге отдыху в той же Турции. Потому что энергетика, которая здесь есть, ни с чем не сравнима.

У нас в Саратове есть друзья, у которых хорошие дома недалеко от Волги. И те места уже к сердцу нашему приросли. Мы, когда приезжаем в Саратов, даже гостиницу не берем, все разъезжаемся по друзьям, чтобы пообщаться, что-то рассказать, их послушать.

Мы понимаем, что, приезжая в Саратов, не соберем огромный зал в 1000 человек, например. Для такого общения как сегодня клуб On Air прекрасен. Здесь очень хороший звук. Мне менее приятно играть в таких местах, где люди едят. Здесь ты понимаешь, что играешь для людей, которые пришли слушать музыку, а не пришли поесть и заодно посмотреть, что там ребята делают. Это всегда очень чувствуется. Есть группы, которые вообще этого избегают. Но в последнее время появилось очень много площадок именно такого формата. Открываются сетевые рестораны, пивные бары. Я совершенно не чураюсь этого, но чисто по ощущениям, конечно, приятнее петь там, где пришли именно тебя слушать.

Мы достаточно много сыграли таких концертов:  «Нашествие», Дни города, да много чего еще. Это все по-другому. Это более широко. Это другая энергетика. Определенная проверка для тебя. Одно дело, когда играешь для настроенных на тебя людей, на узконаправленную публику, а другое когда играешь на стадион, который, может, и не готов тебя слушать. В том же Крыму мы выступали в Алуште и уже на третьей-четвертой песне вся площадь – тысяч 20 человек, наверное – были все наши (улыбается). Это, конечно, очень приятно было.

Есть три города, которые я отношу к своим родным городам. Это город, где я родился и окончил общеобразовательную школу. Это город Смоленск, где я окончил школу музыкальную. И город Саратов. Москву я не считаю своей. Для меня Москва — это место работы, рабочая площадка. Говорят, что «Чайф» живут в Екатеринбурге и оттуда летают на гастроли, «Смысловые галлюцинации» живут в своем городе. У нас так не получилось, я уже ранее объяснил, почему. Мы работаем и живем в Москве, у нас там семьи. Это место, где нам необходимо находиться.

Да, наверное, так можно назвать. Лично по своим ощущениям я бы жил где-нибудь в месте поспокойнее.

[quote]Группа «После 11» — это наша жизнь. Здесь не нужно что–то придумывать. Я абсолютно не мыслю себя в какой-нибудь другой профессии. Для меня музыка — это все. И искать какие-то другие альтернативы я даже не собираюсь. Я буду из последних сил, до победного конца пытаться сохранить наш коллектив.[/quote]

Возможно. Я тоже так считаю (улыбается). Когда я еще учился, у меня были к себе пожелания на будущее. Я желал себе заниматься любимым делом и иметь достаток, который будет кормить мою семью. Пока у нас это, слава Богу, получается.

Я знаю, что в Саратове очень много талантливых музыкантов. И, наверное, их главная беда, что их выдергивают по одному как сильных личностей в какие-то уже состоявшиеся коллективы. Пожелаю тем, кто хочет быть командой, не бояться идти до конца. Пожелаю слушать музыку. Повышать свой музыкальный кругозор. И работать, работать, работать. И пробовать. Никто вас за это не убьет (смеется). Не получится — ничего страшного. Вообще мне нравится, что сейчас растет поколение людей, воспитанных совершенно на другой музыке. Они слушают больше англоязычных вещей. Мы варились несколько в другой каше. Новые команды более техничные, более воспитанные на хороших аранжировках, потому что сейчас тебе через социальные сети открыт практически весь музыкальный мир. Ты волен только выбирать. Очень большой переизбыток информации по музыке. Нам удалось этого избежать, глаза не разбегались. Мне кажется, что нынешние музыканты более откровенные, открытые что ли. Но это отражение времени мне кажется.

На народной музыке. В силу того, что мы учились в профессиональных музыкальных заведениях — слушали много классической музыки. Многие вещи просто оседают на твоем сознании, давая некоторые гармонические вещи и понимание как строить музыку. Что касается меня в юном возрасте: я очень много слушал группу «Кино». Чуть меньше слушал Вячеслава Бутусова. А потом наступил период, когда я поступил в училище, — и там было очень много совершенно другой музыки. В маленьком городе, где я родился, слушали в основном «блатняк», и, переехав в Смоленск, я совершенно поменял свой музыкальный кругозор. Мне очень нравилась в то время группа «Dire Straits»; они и сейчас мне нравятся, просто я реже их слушаю. Мне нравился Эрик Клептон, нравился Гарри Мур, вообще нравились такие мелодичные, блюз-роковые произведения. Позже появилась группа Queen. Сейчас мы слушаем много английской брит-поп музыки, американскую музыку. Но сейчас мы слушаем по-другому, мы ищем музыкальные идеи. Это постоянный музыкальный анализ, даже если ты этого совершенно не хочешь. Некоторая профессиональная деформация.

Саратовцам? Хороших дорог (смеется). Чтобы они радовались за свой город. Я считаю, что неправильно ругать кого-то, а нужно самим делать так, чтобы твой город стал лучше. Мы приезжаем, и я вижу, что город меняется. Многие люди, с которыми мы общались и были хорошо знакомы, разъехались по другим городам. В Саратове появились новые люди, которых мы абсолютно не знаем. Для меня город — это всегда люди. Я Саратов воспринимаю как людей, которыми я дорожу. Поэтому я пожелаю жителям Саратова быть терпимее друг к другу и в семейном, и в дружеском отношении. И ценить все то, что у них есть.

[box type=»info» size=»large» style=»rounded» border=»full»]Читайте и смотрите отчет о концерте «После Одиннадцати» в клубе OnAir[/box]