Цена органной классики в России: 900 км за один концерт

Препятствия россиян на пути к Баху – расстояния. О доступности органной музыки в провинции рассказывает музыкант, входящий в пятерку лучших органистов России.

Вряд ли, встретив её на улице, кто-то верно определил бы её возраст или статус, а между тем эта уникальная женщина действительно уже несколько лет является директором Северо-Кавказской государственной филармонии им. В.И. Сафонова и одним из лучших органистов России. Да и на улице, честно сказать, Светлану Бережную не так уж часто встретишь: вместе со своим другом и давним музыкальным партнером — мастером скрипичной музыки из Швейцарии Петром Никифорофф они ежегодно дают несколько десятков концертов по всем миру. До Петербурга в этом году добраться удалось только в конце июня – Фестиваль Мариинского театра «Звезды белых ночей» мимо не обойдешь и, исполнив авторские транскрипции Баха, Дебюсси, де Фальи, Крейслера, Шнитке, Шостаковича, Прокофьева, Рахманинова, вновь сорвали бурю оваций. А вот следующий концерт мастеровитой пары в Северной столице, наверное, будет уже не скоро… Собственный корреспондент CityGu.ru побеседовал с русской «частью» звездного дуэта о специфике постижения органной музыки в России.

Органному фестивалю в Петербурге еще пока только три года. Вы считаете, что у проекта «большая перспектива»?

Без сомнения. Мариинка-3 на сегодняшний день является главной концертной площадкой страны в области органного музицирования. Именно здесь происходят озарения музыкантов-органистов и отечественных, и европейских. Не в последнюю очередь благодаря инструменту, который установили здесь в 2009 году. Это орган французской фирмы «Керн» – на мой взгляд, лучший инструмент в России и один из самых удачных опусов мирового органостроения в принципе. Одним из инициаторов установки этого инструмента был Олег Киняев – прекрасный интерпретатор и высокопрофессиональный музыкант.

Если говорить, о выборе исполнителей, которых приглашает Мариинский театр, то в первую очередь следует сказать об «открытиях» – Троттер, Тома Оспиталь, Бен ван Остен, Тьерри Эскеш… Все они абсолютно разные, однако исполнительская манера в значительной мере определяет вкус и глубокое проникновение в понимание публикой тонкостей органной музыки разных стран и эпох.

Если говорить о соотечественниках, то в первую очередь хорошо бы вспомнить самобытного органиста-философа Рубина Абдуллина, знаменитого филигранной техникой замечательного яркого музыканта Даниила Процюка. Эти музыканты имели питерские «музыкантские» корни, как и я, и каждый из них играл здесь свои транскрипции для органа, демонстрируя публике свой взгляд на тембральную регистровую окраску инструмента в музыке различных стран.

Развитие фестиваля неизбежно, ведь у органа как у инструмента невероятные возможности во всевозможных экспериментах в музыке Возрождения и Модерна, в сочетаемости органа с голосами, с оркестрами, хорами, инструментами, инсталляциями, видеорядом, проекциями, различными видами искусства (литературой, живописью), да с разноязыким театром. И только тот факт, что билетов в продаже не было уже за три недели до начала фестиваля (они были раскуплены в течение всего лишь пяти дней), на мой взгляд, и говорит о необычайной популярности и востребованности органной музыки в Петербурге.

Тема фестиваля в этом году – переложения для органа: приходилось ли Вам писать переложения для органа Мариинского театра и легко ли они даются?

Да, будучи членом Союза композиторов России, я уже в течение 25-лет пишу переложения для органов, в том числе и для Мариинского. Специально для программы нынешнего фестиваля я подготовила новые транскрипции «Мимолетностей» и «Прелюдий» Сергея Прокофьева, «Музыкального момента» и «Вокализа» Сергея Рахманинова. Это были премьеры: я люблю менять взгляд публики, да и свой собственный на произведение, на образ композитора, переосмысляя то или иное сочинение. А степень легкости подчас определяется целью. Порой минутная миниатюра «не дается», и ты тратишь на объемное переосмысление часы. А иногда целая симфония заново рождается за это же время. Тут все важно: и настроение, и состояние души, атмосфера зала, и даже… Казалось бы, «Вокализ» Рахманинова очень близок к духовной музыке по своей структуре, но для певучей, легатной полифонии я иду на невероятные технические сложности и компромиссы, порой непонятные и никогда неоцененные публикой, потому что во главу угла ставлю результат – единство образного дыхания. И тут нельзя «голой» виртуозностью поразить публику, тут нужно постучаться в сердце каждого…

Именно поэтому к таким выступлениям как в Мариинке готовиться приходится особенно тщательно. В этот раз, например, репетицию для регистровки и переложений окончила только в полчетвертого утра – более шести часов без перерыва. В обычном режиме это занимает 3-4 часа. Когда мера ответственности высока и заявка программы достаточно серьезна, хочется, как можно ярче и совершенней проиллюстрировать разницу стилей музыки Франции и России…

Вашими переложениями заинтересовались в Швейцарии, поступило ли уже Вам предложение выступить со своими транскрипциями? Где?

Швейцария – удивительная страна, хотя я часто выступаю со своими переложениями и в других странах. Особенно мне симпатична её итальянская часть: я нередко там играю. В прошлом году концерты прошли в городе Анио, а также состоялся фестиваль в Валлемадже-Каверньо, в этом сезоне мне предложили выступления в Лугано с программой орган плюс оркестр, а также на знаменитом фестивале органистов в Магадино: думаю, там я буду играть свои «Картинки с выставки» Мусоргского. Предложение инициировал известный дирижер и органист Диего Фазолис, когда услышал в моем исполнении «Избушку на курьих ножках. Бабу-Ягу». Так же там будет звучать и современная российская музыка – сочинения Р.Щедрина, А.Шнитке, О.Янченко и т.д.

Конечно, в каждой стране своя органная гильдия, и это такой закрытый исполнительский клуб, однако, мне посчастливилось наладить отношения с профессиональными сообществами многих стран, и в числе своих друзей могу назвать и французского органиста Оливье Латри, и американского Марка Хьюзи, и англо-американского Джона Скотта, и немецкого Клемменса Шнорра, и голландского Аарта Бергверффа, и еще десяток друзей-коллег, с которыми мы встречаемся и играем вместе на фестивалях, приглашаем друг друга выступить в свою страну. Честно сказать, это огромная ответственность, потому что ты в этот момент своим именем отвечаешь перед публикой за качество выступления.

Я также очень люблю швейцарскую публику за ее темперамент и отзывчивость. При всей своей европейской притязательности, развитом вкусе и интеллекте, там очень любят российских музыкантов. На концерте в Анио, например, я была потрясена, когда полный зал, аплодируя, встал в едином порыве. Потом, уже после выступления, столько людей хотело подойти, поздравить, пожать руку, у многих были слезы на глазах… Такие яркие эмоции!

Можно ли сказать, что в предыдущие десятилетия эта культура исполнения и восприятия органной музыки была заметно утрачена? Почему?

Я играю органные концерты в Санкт-Петербурге с 1992 года и буду говорить о своих впечатлениях. Тот факт, что в советские времена сакральность и глубина органного искусства замалчивалась, безусловно наложил свой отпечаток на истинное восприятие музыки для органа как музыкантами, так и слушателями. Было время, когда некоторые дирижеры и даже ректоры консерваторий(!) говорили о «чуждости для России органа как инструмента, о его несвойственности нашей стране». Я в таком случае в качестве «альтернативы» вообще предлагаю использовать для аккомпанемента пению только балалайку: и то стоит доказать, что она была изобретена в России… Тем не менее, благодаря действиям таких великих подвижников органного искусства как Олег Янченко, Гарри Гродберг в СССР насчитывалось порядка 70 инструментов. И органные залы всегда были полны публикой, люди стремились к вере и искали свой путь к Богу через великую музыку.

Другой разговор – качество инструментов, которые могли себе позволить строить в нашей стране… Вот тут я бы сожалела. И утраты, о которых можно говорить, это несколько исторических инструментов фирм «Валькер”, «Кавайе-Колль», которые были по незнанию и отсутствию необходимых средств отреставрированы из рук вон плохо… Но это происходило в советскую эпоху, ныне – совсем другое время. И сейчас органостроение зависит более всего от компетентности и честности консультантов-специалистов.

Есть ли у Вас инструмент, на котором Вам еще хотелось бы сыграть?

Да! Прежде всего, это орган «Керн» Мариинки-3, простите за пристрастность. Я уже готовлю несколько программ на выбор, в частности, музыку, которая никогда не исполнялась в Санкт-Петербурге – орган + скрипка, программа Duendo-La historia española, где сочетается музыка Испании и поэзия Федерико Гарсиа Лорки. Также мы с моим партнером – швейцарским скрипачом Петром Никифорофф готовы представить серию программ «Танцы в облаках» из истории стран Европы.

Также надеюсь в скором времени играть на органе фирмы «Кун» в Московском кафедральном соборе «Непорочного зачатия Девы Марии», и Большом зале Московской консерватории на отреставрированном «Кавайе-Колль», в ближайшем марте я играю в Большой синагоге Нью-Йорка и на прекрасном огромном инструменте церкви Св.Томаса, что на Манхеттене 5-ой авеню, а летом – Гданьск, Вена, Брюссель… Планов очень много.

Однако, одна из самых больших радостей лично для меня в этом сезоне станет возможность сыграть на рояле. Не хвастаюсь, но наш с Петром Никифорофф арт-дуэт «Свет камня», презентация которого с большим успехом прошла в Москве, имел успех и в Санкт-Петербурге. Надеюсь, что к осени будем играть в этой же рубрике «Крейцерову сонату» Бетховена и «Арпеджионе» Шуберта, затем Сонаты Прокофьева и вновь Моцарта… Я подчеркиваю это не в последнюю очередь, чтобы опровергнуть миф о том, что органист якобы не может играть на рояле качественно. На мой взгляд, возможность музицирования на органе и на рояле, а также и на клавесине, взаимообогащает, развивает и способствует развитию яркого слышания и виртуозности музыканта. Я думаю, что со временем проведу серию мастер-классов по этому поводу, об общности и разности музицирования, подхода, восприятия и прикосновения к этим инструментам.

Вернемся к нашей теме. 70 инструментов и для всего Союза – не очень много, а сегодня, в «принципиально иные времена», доступна ли на Ваш взгляд в полной мере органная музыка жителям нашей страны?

В полной мере – однозначно нет! Страна для этого великовата… Я вообще на этот вопрос отвечала бы в километрах… Почему Европа в выигрыше в этом вопросе? Да ведь там орган – это часть церковной службы. И от одного до другого инструмента – максимум один квартал. Потому и стили можно представлять на исторических инструментах верно, на романтическом органе – романтику, на барочном – соответственно.

Правда, недавно и там произошел удивительный случай: в 2014 году на мой концерт в кафедральном соборе Св.Мишеля и Гудулы (орган фирмы «Гренцинг»), что в Брюсселе, приехали музыканты из Роттердама (это примерно 200 км), сказали, что ради программы из произведений русских композиторов… Да, в России расстояние от одного органного зала до другого порой тысячи километров, а уж если есть в городе инструмент, так «многофункциональный», то есть для всего и всех – стилей, возможностей, необходимостей… Ну и слава Богу, что есть!

В регионе, где я живу, например, два хороших инструмента – оба «немцы» – «Зауэр» и «Валькер», один из них – исторический, привезенный из Церкви Берлин-Зелендорф, другой построен именно для зала в г. Кисловодск. Оба в хорошем состоянии, органные концерты на них пользуются успехом… Потому в эволюции, продвижении и развитии российского органного искусства Северо-Кавказская филармония участвует особенно активно, ведь наши гости – это всероссийская публика, туристы приезжают сюда на отдых и лечение из всех уголков нашей огромной страны!

А по поводу доступности органной музыки жителям провинции скажу: однажды в Москве ко мне подошла слушательница и с благодарностью попросила подписать для нее компакт-диски и книги, заметив: «Извините меня, немного тороплюсь, я приехала специально на концерт из … Сарова, мне ведь еще сейчас ехать домой, обратно, а это 450 километров!..» Я смотрела на нее и думала: «Удивительные, прекрасные люди живут в России, они готовы проехать в день 900 километров ради музыки, что питает их сердце и душу!» … И что вы скажете после этого о нашей стране?..

Беседовала Елена Велигжанина
Фото: свободные источники Интернет
Специально для CityGu.ru
———————————————————
Светлана Бережная широко известна в России и странах Европы как талантливый интерпретатор органной классики, входит в пятерку лучших органистов России. Окончила институт им. Гнесиных по классу фортепиано, Казанскую государственную консерваторию и аспирантуру по классу органа, стажировалась как органистка в Брабантской консерватории (Голландия). В 1992 году стала дипломантом международного фестиваля «Северная Пальмира», в 1996 году завоевала I премию на Всероссийском конкурсе органистов, а в 2000 году была удостоена звания заслуженной артистки России.

Органистка записала семь компакт-дисков на студии «Классическая звукозапись Петра Кондрашина»: «Романтический орган» (1997), «Популярный орган» (1999), «Романтики ушедшего тысячелетия» (2002), «Орган – музыка релаксации» (2002), «Загадки русской души» (2006), «Ворота в радугу» (музыка для детей, 2007), «Музыка света» (2007). В Великобритании фирмой Quartzmusic в 2008 году был выпущен диск Светланы Бережной под названием Serene.

В 2013-м вышел диск, записанный в Соборе Парижской Богоматери во время концерта, который был посвящен 850-летию Собора, а в 2015-м – диск Бережной, записанный совместно с ансамблем старинной музыки «Менестрели» «К 330-летию И.С. Баха».

Светланой Бережной созданы уникальные программы органной музыки, включающие эксклюзивное светопроекционное шоу. В них изображение проецируется на органные фасадные трубы и трансформируется в процессе исполнения органной музыки, меняя форму, цвет и темпоритм.