«Искры и канкан» в Театре оперы и балета

Осенний визит группы «Пикник» стал в Саратове почти традицией. Так же, как традицией стал аншлаг на концертах этой легендарной команды.

Зал Саратовского театра оперы и балета 12 октября был забит от оркестровой ямы по самый четвертый ярус. Что бросалось в глаза еще на ступенях театра, это, в хорошем смысле, разношерстность публики – от едва вышедших (или еще не очень вышедших) из подросткового возраста пар и компаний до очень взрослых принаряженных дам и солидных мужчин в костюмах. И все они совершенно очевидно знали, куда пришли, никто не производил случайного впечатления. Впрочем, чему удивляться? Следуя по своей собственной творческой дороге, «Пикник» давно уже прошел проверку временем, а классике, как и любви, все возрасты покорны.

Все группы перед выступлением выстраивают звук и настраивают инструменты. «Пикник» настраивает еще и зрителя (а правильно настроенный зритель – залог идеального энергообмена между сценой и залом, уж простите за пафос). С момента, когда открылись двери в зал, звучала очень соответствующая «инструменталка», ненавязчивая, как голос гипнотизера. Ну и конечно, зрители могли обозревать уже подготовленную сцену, где наряду с инструментами своего часа ждали большой яркий рот и возвышающийся на штативе над огромным строгим костюмом глаз («Говори и показывай»!). Еще до начала действа зал не раз взрывался требовательными аплодисментами, так что к тому моменту, когда свет погас, а на экране появился знаменитый символ «Пикника», зрительный зал был настроен не хуже, чем самая крутая гитара.

То, что творит (от слова «творить», а не «вытворять») на сцене «Пикник», концертом, пожалуй, назвать нельзя. Это рок-театр, представление, действо – как угодно, но не просто концерт. И никаких вам «Привет, Саратов!», «Я не вижу ваших рук!» и прочего «общения». Вышли и начали – четко, спокойно, суперпрофессионально, с полной (и оправданной!) уверенностью, что будут слушать и смотреть. Посмотреть, в фирменной «пикниковской» манере, было на что! Безумный флейтист; живая однострунная виолончель; пьяный шаман; светящиеся великаны; электрический гитарист… Это только «живые фигуры», а еще ведь был экран с видеорядом под каждую композицию; безупречно отрежиссированный, поставленные на уровне шоу, свет и поющий рот, артикулирующий в такт электронным звукам то ли музыки, то ли речи… Но сначала сцена посмотрела на зрителей – тем самым глазом в костюме, внезапно начавшим обшаривать зал лучом прожектора. Прошелся по всем ярусам, заглянул в глаза каждому и погас, замер… до поры, до времени.

Рассказывать о том, что и как было спето, рассуждать о тайном смысле, концепции, символизме и прочих глубоких и наверняка имеющих место быть важных вещах, честное слово, не хочется. В «Пикнике» каждый находит что-то свое, и чем больше знакомишься с их творениями («творчество» – слишком официально, а «песни» – слишком мало), тем сильнее в них погружаешься, с каждым разом проходя все новые и новые пласты, почти захлебываясь, но страшно боясь упустить что-то важное, еще незамеченное… Был восторженный рев зала, накатывающийся аплодисментами на любимые и узнаваемые композиции; были «Египтянин» и «Из мышеловки» (и не только они, конечно), когда Шклярский делал шаг назад от микрофона, а зал продолжал петь… Скажете: «А кто ожидал иного? Это же «Пикник»»? Да, наверное. Но почему-то возникает ощущение, что это не «Пикник» соответствует ожиданиям зрителей, это зрители соответствуют «Пикнику». И знаете… очень хочется соответствовать дальше.

[flickr_set id=»72157686233643632″]

Текст: Елена Имбирева
Фото: Олег Елкис
Специально для CityGu.ru